Адвокат
Вандраков Сергей Юрьевич
Возможна удаленная консультация по скайпу

В статье рассматривается возможность законодательного закрепления процессуальной активности сторон спора и суда в целях более продуктивной работы суда как государственного органа, по установлению истины в судебном процессе.

Ключевые слова: Суд, истина по делу, судебное познание, процессуальная активность.

В научной литературе достаточно давно ведется спор о том, в каком процессе, что называется «легче» установить истину – в состязательном или следственном (инквизиционном).

Оба этих способа установления фактических обстоятельств, не следует противопоставлять друг другу, и придавать им какое-то особое идеологическое значение.  На самом деле это всего лишь два исторически сложившихся в разных странах способа установления фактических обстоятельств по судебным делам, каждый из которых имеет свои позитивные и негативные стороны[1].

В различные периоды Российской истории, в периоды проведения правовых реформ, предпочтение отдавалось поочередно то следственному, то состязательному процессам. Мы не считаем необходимым в данной работе, рассматривать подробно ранние периоды формирования государственности на Руси, и исторические особенности русского судопроизводства, существовавшего в тот далекий период[2]. Этому необходимо посвятить целое исследование.

Тем не менее, отдельные этапы правового реформирования все же требуют освещения.

1 сентября 1923 года, постановлением ВЦИК был введен в действие первый гражданский процессуальный кодекс РСФСР.

В статье 118 принятого ГПК РСФСР было предусмотрено, что доказательства представлялись сторонами, но также могли быть собраны по инициативе суда. То есть позиция суда в процессе доказывания была активной.

Несмотря на то, что возбуждение дела согласно ст. 2 ГПК РСФСР, производилось только по заявлению заинтересованной в том стороны, суд был обязан всемерно стремиться к уяснению действительных прав и обязанностей тяжущихся, не ограничиваясь представленными объяснениями и материалами.

ГПК РСФСР 1964 года обязывал суд доказывать те обстоятельства, на которые стороны ссылаются как на основания своих требований и возражений. Сам же судебный процесс становится следственным. А судья был обязан выполнять одновременно функции и следователя, и судьи. Суд занимался сбором доказательств, обосновывающих позицию истца. В результате суд, выполняя существовавшую на тот момент установку закона, предписывавшую отыскать истину по делу, вынужден был взваливать на свои плечи бремя доказывания на участников процесса, в то время как стороны в процессе только безмотивно, а порою и необоснованно, отрицали доводы процессуального оппонента[3].

В 1995 году, на смену господствовавшему более 30 лет следственному процессу пришел состязательный процесс. Суд более был не вправе заниматься сбором и представлением доказательств по собственной инициативе. Решение выносилось по имеющимся в деле доказательствам, в случае, если стороны процесса не представляли суду доказательств.

Принцип состязательности, кардинально трансформированный в 1995 году, был еще более усилен принятым в 2002 году ГПК РФ. Активность суда в установлении действительных обстоятельств дела была значительно сжата по сравнению с ранее действовавшими процессуальными кодексами.

Итак, за последние 90 лет, Российская процессуальная доктрина прошла путь от смешенной процессуальной модели, в которой универсально сочеталась активность тяжущихся сторон и инициатива суда, через полную пассивность сторон и радикальную активность суда – инквизиционная модель, до неоправданного усиления принципа состязательности, при полном сложении с суда, как государственного органа, полномочий по установлению истины по делу. 

Здесь необходимо вспомнить аксиому римского права: «Judicia sunt tanquam juris dicta et pro veritate accipiuntur»: судебное решение - суть высказывания закона и принимается за истину.

Сохраняется ли в наши дни, значение этой формулы? Ведь если исходить из посылки, что любое решение, вынесенное судом, является истинным, то, в общем, и не должно играть роли, в рамках какого процесса - следственного или состязательного, вынесен акт, которым дело разрешается, по существу. И если суд вынес решение, то оно должно быть истинно априори!

По нашему мнению, данный посыл неверен. И дело даже не в том, что наличие института пересмотра судебных постановлений, само по себе является доказательством того, что не все решения являются обоснованными, а значит истинными. А в том, при помощи каких средств государство сможет обеспечить гражданам полное право на судебную защиту, которая в свою очередь должна быть справедливой, компетентной и эффективной. И в рамках этой обязанности государства крайне важно заинтересовать суд, как государственный орган, в стремлении устанавливать по каждому делу судебную истину, для чего, по нашему мнению, требуется законодательное наделение суда активными полномочиями, наравне с процессуальной активностью сторон сопора. Однако процессуальная активность не должна быть только правом суда, суд должен быть обязан под страхом отмены вынесенного решения, принимать меры по истребованию доказательств не только по делам из публичных правоотношений, где такие действия регламентированы процессуальными нормами, но и в делах искового производства, когда тяжущийся, например, отказывается предоставить суду, то или иное доказательство.

А.Ф. Воронов относительно положений действующего ГПК РФ, пишет: «Суду представляется беспрецедентное право (в свете последних тенденций в развитии процессуального законодательства) истребовать доказательства по своей инициативе (ч. 2 ст. 249 ГПК) в «обрамлении» присущих этому праву атрибутов: отмены заочного производства (ч. 2 ст. 246), штрафов за неявку представителей органа власти (ч. 4 ст. 246), за непредставление должностными лицами истребованных доказательств (ч. 2 ст. 249) и др.»[4]. И далее: «Данное право является ярчайшим исключением из принципа состязательности, однако его наличие обусловлено не «отступлением» «на позиции» социалистического процесса, не «возвратом к прошлому», а объективной необходимостью, которую учел законодатель при разработке ГПК: по делам из публичных правоотношений для разрешения дела зачастую не только желательно, но и необходимо установить истинность обстоятельств, входящих в предмет доказывания по делу»[5].

Необходимо согласиться с тем, что данное «исключение», - как пишет А.Ф. Воронов, является безусловным благом и конечно оказывает положительное влияние на весь судебный процесс, ибо в будущем, законодатель сможет обратиться к данному институту, как, к примеру судебной активности. Но, тем не менее, необходимо не забывать, что дела искового производства, составляют значительно большее количество, чем иные дела, рассматриваемые судами. Однако нельзя, по нашему мнению, согласиться с утверждением ученого, о том, что «для разрешения дела зачастую не только желательно, но и необходимо установить истинность обстоятельств, входящих в предмет доказывания по делу». Не допустимо устанавливать истину выборочно, исходя из субъективного желания или необходимости. К тому же не совсем понятно, когда, в какой момент «желание» судьи перетекает в «необходимость»? Истина не может быть желательна или необходима. Истина либо есть, либо ее нет. Другой вопрос, что ее установление бывает затруднительно. Но в любом случае, суд обязан стремиться к установлению обстоятельств дела, т.е. стремиться к установлению истины. 

В литературе можно встретить распространенное мнение о том, что в России действует смешанная процессуальная модель, сочетающая и состязательные и следственные начала. Например, А.Г. Плешанов пишет: «Для российской смешанной модели гражданского процесса в его современном виде характерно преобладание состязательного начала с сохранением известной доли активности суда в доказывании юридически значимых обстоятельств гражданских дел»[6].

В свою очередь Решетникова И.В. указывает на то, что состязательность как принцип судопроизводства находится на стадии становления, отсюда нередки проявления следственного процесса в современном гражданском судопроизводстве. Например, судья может назначить экспертизу по делу, стороны лишены права на проведение альтернативной экспертизы. Более того, если стороны не желают назначения экспертизы, суд может по собственной инициативе назначить ее проведение[7]. По нашему мнению, Решетникова И.В. является сторонником усиления принципа состязательности, при одновременном уменьшении активности суда. Указание же ученого на то, что «нередко весь допрос проводит судья, не оставляя представителям возможности задавать необходимые вопросы»[8], вряд ли можно целиком отнести к проявлению следственного процесса. Это в большей степени является нарушением статьи 12 ГПК РФ, в которой содержатся правила руководства процессом. Суд в указанном примере, своими действиями нарушает права лиц, участвующих в деле, отказывая им в создании условий для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел. 

В качестве примера следственного процесса, существующего в настоящее время, необходимо обратится к административному судопроизводству. Применительно к институту мировых судей, можно увидеть не только проявление, а собственно сам следственный процесс в его наихудшем виде.

Большинство вопросов возникающих в практике мировых судей, относятся к рассмотрению дел об административных правонарушениях в области дорожного движения (глава 12 Особенной части КоАП РФ). При рассмотрении мировыми судами дел в области дорожного движения, права владельцев транспортных средств не только не защищаются, а напротив нарушаются. И, прежде всего предвзятостью и необъективностью самих мировых судей.

Пленум Верховного Суда РФ в пункте 10 Постановления от 31 октября 1995 г. N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», указал, что в силу конституционного положения об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации) суд по каждому делу обеспечивает равенство прав участников судебного разбирательства по представлению и исследованию доказательств и заявлению ходатайств.

Ни о какой состязательности и равноправии сторон при ныне действующем институте мировых судей говорить не приходится. Водителю невозможно выиграть дело, так как мировой судья практически является и обвиняющей стороной и собственно самим судом, принимающим решение.    Сторонами в таком процессе фактически являются лицо, привлекаемое к административной ответственности и сам судья. Судья зачитывает протокол об административном правонарушении, или об отстранении от управления транспортным средством – являющимися доказательствами по делу, задает вопросы обвиняемому, т.е. по сути, выполняет функцию обвинения. К примеру, в УПК РФ, обвинительное заключение содержит формулировку предъявленного обвинения с указанием пункта, части, статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающих ответственность за данное преступление, а также перечень доказательств, подтверждающих обвинение (ч.1 ст. 220 УПК РФ). Названый в ст. 25.11 КоАП РФ, прокурор, как лицо, участвующее в административном судопроизводстве практически своих функций, не выполняет. А протокол об административном правонарушении, является аналогом обвинительного заключения, т.к. отражает исключительно позицию обвинения, содержит статьи закона, предусматривающего ответственность, хотя и являются доказательством одновременно[9].

Без изъятия у мировых судей функции обвинения при рассмотрении дела данной категории, которая практически присутствует, нельзя рассчитывать на справедливость и непредвзятость со стороны суда.

Конечно, было бы неверно говорить о том, что суд является всего лишь сторонним наблюдателем, не принимающим никакого участия в процессе доказывания. Однако принцип состязательности, закрепленный в ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, существенно сократил полномочия суда в процессе рассмотрения дела. В исковом производстве, суд по своей инициативе, без ходатайства лиц, участвующих в деле, не вправе вызвать свидетеля, истребовать письменные или вещественные доказательства, аудио-, видеозаписи. Однако у суда сохранилось право по собственной инициативе назначить экспертизу при возникновении вопросов, требующих специальных знаний (ч. 1 ст. 79 ГПК РФ), а также направлять судебные поручения и назначать осмотр письменных или вещественных доказательств (ст. 58, 63 ГПК РФ).

Перечисленные полномочия суда как субъекта доказывания в гражданском процессе не обеспечивают установление судебной истины, но лишь способствуют ее поиску. Без этих действий суда, конечно, невозможно сделать реально выполнимой задачу по установлению истины по делу, но вряд ли это можно назвать активными полномочиями суда по установлению истины по делу.

Необходимо согласится с А.Ф. Вороновым, который указывает: «Если у законодателя есть стремление к тому, чтобы суд в процессе рассмотрения дела установил истину, то нельзя возлагать обязанность доказывания или только на стороны и иных лиц, участвующих в деле, или только на суд – процессуальная активность сторон в совокупности с процессуальной активностью суда гораздо продуктивнее в этом отношении»[10].

Состязательность — это универсальное начало, лежащее в основе подлинно демократичного судопроизводства. Подлинное правосудие и «следственность» - несовместимые понятия: правосудие предполагает объективного и беспристрастного судью, арбитра, а не следователя[11]. Но нельзя впадать в крайность, т.к. чрезмерная пассивность суда столь же несовместима с понятием правосудия, сколь несовместимо с этим понятием следственное начало.

Еще Е.В. Васьковский писал: «Принципы искового процесса могут комбинироваться между собой самым различным образом… . Критическое исследование возможных принципов процесса обнаружило, что наиболее целесообразной комбинацией их является следующая: состязательность, умеренная инструкционной деятельностью суда; … поступательное движение производства по почину сторон, дополняемому почином суда»[12].

Такое движение производства по почину – инициативе сторон и суда, как раз направлено на достижение разумного баланса, т.к. ни чрезмерное усиление судебной активности, ни чрезмерная «чистая» состязательность не сделают оптимальным процессуальные правила защиты субъективных прав.  

В настоящее время никакой смешанной модели в гражданском судопроизводстве нет. Как это часто бывает в нашей стране, в процессуальном законодательстве России можно встретить явные перекосы, то строну следственного способа, то напротив, «чисто» состязательного. Для того, чтобы процесс был действительно смешанным, как об этом пишут в научной литературе, необходима законодательная инициатива, и помещение в кодексы соответствующих норм.

Историческое движение происходит по спирали. Взгляды ученых меняются. Со времени принятия ГПК 1923 года, прошло много лет. За это время законодательство было подвержено кардинальному изменению. Были крайности от полной «инквизиции» до попыток сделать процесс подлинно состязательным[13] при полной пассивности суда. Пришло время, сделав круг, вернуться к конструкции, существовавшей ранее. Необходимо законодательно закрепить обязанность суда в исковом производстве собирать доказательства, в случае если представленных доказательств недостаточно, и они по какой-либо причине не предоставляются сторонами. Суд вправе по собственной инициативе производить необходимые поверочные действия по предоставленным доказательствам. То есть законодатель должен сделать позицию суда в процессе максимально активной.

Подытоживая все вышеизложенное можно сказать, что способ, которым достигается установление истины по делу, должен сочетать в себе все достижения процессуальной науки и способствовать развитию конституционного принципа правового государства, возлагающего на Российскую Федерацию обязанность защищать права и свободы человека и гражданина как высшую ценность.

_________________________________________________________________________________________ 

[1] Жилин Г.А. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы. М. 2010. С. 472.

[2] Более подробно об этом см. Фокина М.А. Исторические периоды и тенденции становления доказательственного права в России (гражданско-процессуальный аспект) // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 10. С. 33-38. Маташова В.В. Доказательственный процесс в России: история и современность // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 7. С. 12-17.

[3] Маташова В.В. Доказательственный процесс в России: история и современность // Арбитражный и гражданский процесс. 2003. N 7. С. 15.

[4] Воронов А.Ф. Принципы гражданского процесса: прошлое, настоящее, будущее. М. 2009. С. 371.

[5] Там же. С. 371.

[6] Гражданское процессуальное право России: учебник для вузов / под ред. С.Ф. Афанасьева. – М. 2013. (автор главы А.Г. Плешанов С. 142.)

[7] Гражданский процесс: Учебник / Под ред. В.В. Яркова. 5-е изд., доп. и перераб. М., 2004. (автор главы И.В. Решетникова С. 40.

[8] Там же. С. 40.

[9] Вандраков С.Ю. Проблемы административного судопроизводства при рассмотрении мировыми судами дел в области дорожного движения // Административное право и процесс. 2013. № 10. С. 67.

[10] Воронов А.Ф. Принципы гражданского процесса: прошлое, настоящее, будущее. М. 2009. С. 65.

[11] Чистякова О.И. Проблема активности суда в гражданском процессе РФ. Дисс... канд. юр. наук. М. 1997.  С. 132.

[12] Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. См.: Гражданский процесс. Хрестоматия: Учеб. пособие. 2-е изд., перераб. и доп. / Под ред. М.К. Треушникова. М.: ОАО "Издательский дом "Городец", 2005. С. 213.

[13] Лебедев В.М. Судебная реформа - путь к демократии // Советская юстиция. 1991. № 12. С. 3.

Стаж более 26 лет
Есть рассрочка
Работа по договору
Оплата
нал/безнал/карта
Работа круглосуточно